Любовь, как  роза красная,
Цветет в моем саду.
Любовь моя -- как песенка,
С которой в путь иду.
Сильнее красоты твоей
Моя любовь одна.
Она с тобой, пока моря
Не высохнут до дна...

Если задуматься, то  понимаешь:  День Рождения бывает в жизни  человека только один  раз)
Остальные даты -- что-то вроде "привала", на котором можно остановиться и посмотреть: туда ли ты движешься,  и   движешься ли вообще.

Оригинал взят у sadalskij в Пожалуйста, поддержите нас. Спасибо за Любовь!

"Тетя Джеймсина была маленькой пожилой женщиной с  большими и ласковыми голубыми глазами, светившимися непобедимой юностью и полными счастливой надежды, как глаза девушки. У нее были румяные щеки и снежно-белые волосы, которые она укладывала в забавные маленькие букли над ушами.
— Это очень старомодная прическа, — сказала она, продолжая усердно вязать на спицах что-то такое же нежное и розовое, как облако на закате. — Но и сама я старомодная, и моя одежда, и — как подсказывает здравый смысл — мои взгляды тоже. Причем, обратите внимание, я не говорю, что они от этого лучше. Смею думать, что они даже гораздо хуже новых. Но они поношены, и оттого с ними приятно и легко. Новые туфли красивее и наряднее старых, но старые намного удобнее. Я достаточно стара, чтобы потакать себе в вопросе о туфлях и мнениях... Я знаю, вы ожидаете, что я буду приглядывать за вами, требовать от вас соблюдения приличий, но я не собираюсь этого делать. Вы достаточно взрослые, чтобы знать, как вести себя правильно, — если вы вообще собираетесь вести себя правильно… Так что, насколько это касается меня, — заключила тетя Джеймсина с веселым огоньком в юных глазах, — все вы можете идти к гибели собственным путем."
(Из романа Люси Мод Монтгомери)

 Не терять счастливой надежды с годами -- это лучший подарок небес)
Желаю себе  и вам, дорогие друзья, идти  к  "собственной гибели" наиболее долгим и наиприятнейшим путем!)))

Вчера прочла на сайте  ОТБ  (Харьковское областное телевидение)  обращение к добрым людям с просьбой о помощи. Захотелось, перефразируя известный лозунг, сказать: "Телевизионщики всех стран, соединяйтесь!"
Тысячи людей в мире работают в этой сфере. С одним человеком из этих тысяч случилась большая беда. Если бы каждый работающий телевизионщик переслал от щедрот своих  всего лишь 50 центов, у человека появился бы шанс жить дальше. А у ребенка - не остаться без мамы.
 Наверно, каждый из нас, приходя в этот мир, надеется, что его жизнь будет особенной, что ему удастся сделать что-то высокое, значительное. Но трудно предугадать свою жизнь. Возможно, эти 50 центов, которыми попытаешься спасти жизнь незнакомого тебе человека, и будут самым значительным, что ты сделаешь в жизни...

Даю оригинал текста на украинском, а ниже перевод на русском.

Вашої допомоги потребує наша колега — редактор каналу ОТБ Світлана Федоренко. Їй необхідно робити дороговартісну операцію. Лікарі встановили Світлані діагноз — рак лівої нирки, метастази подвздошної кістки. Наразі Світлана перебуває у 17-й клінічній багатопрофільній лікарні і готується до операції. Гроші потрібні на операцію та подальше лікування. Самотужки зібрати кошти Світлана не може. Тому, ми, колеги звертаємось до небайдужих людей допомогти. Переказати гроші ви можете за реквізитами банку —

МФО 300023

ОКПО 00039019

Транзитний рахунок — 29241000050619

Назва банку — ПАТ «Укрсоцбанк»
У призначення платежу вказати — для поповнення СКР № 26257840051531 Ліпартія Олена Іванівна,

№ картки 5578107114783032 Ліпартія Олена Іванівна (колега)

За додатковою інформацією можна звертатись за номерами телефонів — 096 335 44 72 Ліпартія Олена

(057) 705 09 91 — телефонувати у робочий час по буднях
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Ваша помощь требуется нашей коллеге -- редактору канала ОТБ Светлане Федоренко. Ей необходимо делать дорогостоящую операцию. Врачи установили Светлане диагноз -- рак левой почки, метастазы подвздошной кости. Сейчас Светлана находится в
17-й клинической многопрофильной больнице и готовится к операции. Деньги нужны на операцию и последующее лечение. Сама собрать средства Светлана не может. Поэтому мы, коллеги, обращаемся к неравнодушным людям -- помочь. Перевести деньги вы можете по реквизитам банка:

МФО 300023

ОКПО 00039019

Транзитный счет — 29241000050619

Название банка — ПАО «Укрсоцбанк»
В назначении платежа указать — для пополнения СКР № 26257840051531 Липартия Елена Ивановна,

№ карточки 5578107114783032 Липартия Елена Ивановна (коллега)

За дополнительной информацией можна обратиться по номерам телефонов — 096 335 44 72 Липартия Елена

(057) 705 09 91 — звонить в рабочее время по будням.

Известно, что художник - если он, к примеру, нарисовал что-то (или кого-то) не очень похоже или даже совсем непохоже - оставляет за собой право сказать: "А я так вижу..."
Но, оказывается, теперь это право отвоевали себе и журналисты. Теперь можно взять интервью у того или иного знаменитого человека и подать его слова так, как тебе вздумается. Потому что "ты ТАК видишь".
Помните комедийный сериал "Между нами,девочками..."? Там есть серия про то, как некий продувной тетюшевский режиссер решил снять фильм об известной исполнительнице романсов Ираиде Степановне Кузнецовой. Ловкий парень мастерски втерся к ней в доверие, взял интервью и у самой певицы, и у ее коллег. Результат же был таков, что все друзья и родные звезды (включая и саму Радочку) онемели от изумления. Аркадий (герой, которого замечательно сыграл Валерий Гаркалин), аккомпаниатор Ираиды Степановны, посмотрев фильм в ужасе кричит: "Я этого не говорил!"))
Но...тут уж ничего не поделаешь...говорил или не говорил - есть кому досказать за тебя. И даже додумать.
Вот на днях попался мне на глаза сюжет НТВ (телепрограмма "Ты не поверишь!") с бьющей по глазам строкой "Виктор Сухоруков оказался на грани нищеты". Прочла и подумала: "Батюшки-светы... ещё недавно всё было хорошо и вот на тебе...костлявая рука нищеты взяла за горло и любимца миллионов..."
Однако,пугаться не стоит. Потому что - как заявляют о себе создатели телепередачи - их "информационно-развлекательная программа построена на популярном жанре светского репортажа". То есть, увидел звезду - сочиняй что хочешь и ничего тебе за это не будет)

"Сам актер дальние страны видит только по телевизору", - задорно сообщает голос за кадром. Невольно вспоминаются другие интервью Виктора Ивановича, где он,например, рассказывает, что свое 60-летие встретил в Италии. Милан,Верона,Рим,Венеция...А прошлым летом был на гастролях в Америке и Канаде со спектаклем «Улыбнись нам, Господи» Вахтанговского театра...


"Неужели актер так беден, что готов перейти на подножный корм и своими руками сажать огурцы и картошку? - приглашает поразмышлять всё тот же бодрый голос за кадром.
К счастью, Виктор Сухоруков часто рассказывает в разных программах, что очень любит свой сад, огород и цветник на дачном участке. Даже покупает семена в Голландии. Как вы понимаете, Голландия - это именно то место, где время от времени собираются все нищие огородники России))

Актер предпочитает ездить в метро, потому что очень пунктуален и не хочет опаздывать, простаивая в пробках.
Но, как пророчествует программа, и метро - явный признак надвигающейся нищеты. Автор именно так видит положение вещей и с маниакальным упрямством хочет загнать артиста на паперть))
Коротко говоря, создатели снятого на ходу сюжета оправдали название программы "Ты не поверишь!"
Не верю) И с удовольствием присудила бы им (никем, правда, пока что не застолбленную) "Премию имени Финкеля и Лёвы Крупника". О них когда-то написал Паустовский в книге "Время больших ожиданий"("Мнимая смерть художника Костанди"):
"Чехов боялся одесских репортеров. Как известно, он неохотно делился своими литературными планами. Все разговоры об этом он заканчивал одной и той же просьбой:
– Только, ради бога, не говорите об этом одесским репортерам.
Я еще застал нескольких одесских репортеров из числа тех, что нагоняли страх на Чехова. Эти репортеры были, конечно, последними «королями сенсации». Их рассадником и надежным убежищем была одесская газета «Одесская почта», а вождем – издатель этой газеты, некий Финкель...Из тех репортеров, которых боялся Чехов, у нас в «Моряке» застрял только один – Лева Крупник, человек с обманчивой внешностью. Сухонький и кроткий, этот старичок с вкрадчивым голосом ходил в заштопанном чесучовом пиджачке и в золотом пенсне и распространял старорежимный запах тройного одеколона. Несмотря на эту идиллическую внешность, Лева был опасен, как ипритовая бомба...
Однажды я пришел очень рано и застал в редакции Леву Крупника. Он сидел на подоконнике и плакал, прижимая к глазам клетчатый платок. Пенсне висело на черной тесемке на шее у Левы и качалось от его судорожного дыхания.
Я испугался и спросил, что случилось. Лева только отмахнулся от меня, подчеркивая этим жестом всю неуместность моего вопроса и мою неделикатность. Очевидно, горе его было так велико, что ему было не до расспросов.
Я налил в стакан воды и подал Леве. Он выпил его вместе со своими слезами, снова махнул рукой и сказал:
– Лежит на столе… под простыней… Боже мой, боже мой!… Вместе учились… восемь лет сидели на одной парте… вместе босяковали на Малой Арнаутской улице, и вот…
Он всхлипнул, высморкался и посмотрел на меня красными, припухшими глазками, ожидая сочувствия.
– Кто же умер? – несмело спросил я. – Кто-нибудь из ваших родных?
– Зачем? Слава богу, у меня нету родных.
– Так кто же?
– Художник Костанди! – воскликнул Лева таким тоном, будто с моей стороны было просто глупо задавать такие вопросы. – Глава южнорусской школы художников, – добавил он уже более спокойно. – Мастер! Бриллиантовая рука! И золотое сердце. Добрее его не было человека на свете.
Лева был безутешен. Мне стало его искренне жаль. Я не знал, как успокоить его. Внезапно у меня блеснула счастливая мысль, и я сказал:
– Возьмите себя в руки, сядьте и напишите некролог о Костанди. Для завтрашнего номера.
Потом Лева диктовал Люсьене некролог, и они ссорились из-за того, что старик требовал двух копий, а Люсьена божилась, что у нее осталась последняя копирка и с Левы хватит одной копии. Но все-таки Лева добился своего и ушел из редакции, захватив копию, очевидно на память.
Я прочел некролог, выправил его (в том месте, где Лева сравнивал кисть Костанди с божественной кистью Рафаэля) и послал в типографию.
Я вспомнил, как Лева тяжко вздыхал, уходя домой, и сказал Люсьене:
– Как вам не совестно преследовать этого несчастного, беззащитного старикана!
– Это кто несчастный? – спросила Люсьена. – Крупник? И это кто беззащитный, позвольте спросить? Тот же Крупник? Подождите, он еще подложит вам такую свинью, что вы проклянете день своего рождения. Вы все, московские, какие-то сентиментальные.
...В тот вечер, о каком идет речь, в типографии было шумно. Еще со двора я услышал негодующий голос Изи Лившица и хохот наборщиков.Когда я вошел в типографию, Изя Лившиц бросился ко мне, размахивая сырой, только что оттиснутой гранкой с некрологом Костанди.
– Кто дал в газету эту гнусность? – закричал он с такой яростью, что у него побелели даже глаза. – Какой негодяй?!
– Крупник, – растерянно ответил я.
– Я так и знал. Подонок! Шантажист!
– А что случилось?
– Случилась чрезвычайно интересная вещь. – Изя зловеще усмехнулся. – Чрезвычайно интересная. Чтобы его стукнуло брашпилем по башке, этого вашего «короля репортеров»! Случилось одно пустяковое обстоятельство. Я шел сейчас в типографию верстать газету и за два дома отсюда встретил воскресшего Костанди. И даже проводил его до Екатерининской улицы. И даже говорил с ним о будущей выставке его картин. И даже пожал его мужественную руку. И даже заметил пятно от синей масляной краски на его чесучовом пиджаке. И он нисколько не был похож на покойника, уверяю вас.
– Что это значит? – спросил я.
– Это значит, что Крупник гнусно наврал. Хотел заработать на мнимой сенсации лишних пять тысяч рублей. Вы скажете, что это бессмысленно, что за это его могут выгнать из «Моряка». Конечно, могут. Но Финкель за это не выгонял, и Крупник надеется, что и здесь все сойдет. Вранье – это его единственная верная черта. Он ей никогда и ни при каких обстоятельствах не изменяет. А изменяет он всем и всему.
– Давить надо таких, как этот Лева! – сказал метранпаж Суходольский. – Я его видеть не могу. У меня ноги трясутся, когда я его вижу. У меня к сердцу подпирает от его лживого голоса...
Взбешенный Женька Иванов потребовал, чтобы ему доставили Крупника на расправу, живого или мертвого. Но его нигде не могли найти. Дома он не ночевал.
Прошло недели две. Однажды я, как всегда, очень рано пришел в редакцию, вошел в свою комнату и отступил: на пыльном подоконнике опять сидел Лева Крупник и плакал. Пенсне висело на черной тесемке на шее у Левы и качалось от его судорожного дыхания.
– Извиняюсь, – сказал Лева прерывающимся голосом, – но вышла маленькая ошибка.
– Ошибка? – спросил я, чувствуя, как у меня холодеют руки.
– Да, – кротко согласился Лева. – Добросовестная ошибка. Оказывается, умер не художник Костанди, а чистильщик сапог Костанди. Однофамилец. Он жил в подвале того самого дома, где живет и художник. Легко, понимаете, спутать.
– Позвольте, – сказал я, приходя в себя, – вы же своими глазами видели его на столе, под простыней…
– В том-то и дело! – ответил, сморкаясь, Лева. – В подвале, понимаете, темно, а тут еще эта простыня… Кстати, я принес вам заметку о выставке Костанди. Она скоро откроется.
– Надо думать, – сказал я, – что это будет его посмертная выставка?
– Напрасно так шутите, – ответил с упреком Лева. – Это даже неприлично с вашей стороны!
– Знаете что! – сказал я. – Уходите! В «Моряке» вам больше нечего делать.
– Подумаешь! – воскликнул Лева сварливым голосом и встал, – Тоже мне газета! Паршивая свистулька! Я был одесским корреспондентом «Фигаро», а вы мне тычете в нос вашу селедочную листовку.
Я не успел ответить. Дверь распахнулась. На пороге стоял белый от гнева Иванов.
– Вон! – прокричал он ясным, металлическим голосом. – Вон немедленно!
Лева Крупник вскочил и засеменил к выходу, придерживая падающее песне.
Потом мы услышали, как он в сердцах плюнул на паркет в зале с богиней Авророй и застучал деревяшками по панели, навсегда удаляясь из «Моряка».
Так исчез из редакции последний из тех одесских репортеров, которых с полным основанием боялся Чехов."

P.S. Позволю себе добавить: Крупник исчез, но...не умер) Он жив. И периодически напоминает о себе...)

Вот уже вторая неделя проходит под знаком Людмилы Гурченко - документальные фильмы, сериал, конокартины с ее участием... Много у нее было хороших ролей. И всё же Леночка Крылова из "Карнавальной ночи",наверно, главней других) Не только потому что это был первый успех. Это - символ времени. Когда в финале фильма герои говорят
друг другу:
- С Новым счастьем!
- А будет оно?

Так хочется воскликнуть:"Обязательно будет!"
Вот это ожидание счастья - словно звезда, под которой повезло родиться.
Так и живет поколение рожденных или зарожденных в оттепель - с мечтой о счастье, с надеждой. Вопреки всему.
Мир сходит с ума,толпы людей бегут куда глаза глядят,рушится, казалось бы, незыблемое, нерушимое. А кто-то продолжает вопреки всему надеяться и мечтать о счастье. Вот-вот...ещё за одним поворотом)

В повести Загоскина "Три жениха" прочла рецепт (из 19-го века) как достичь благоденствия в семейной жизни) Совет для женщин от статской советницы Анны Степановны Слукиной:
"Нравный муж не беда: лишь только не поддавайся да кричи громче его, так все пойдет своим чередом".
Собеседник Анны Степановны с нею тотчас согласился:
"Правда, Анна Степановна, правда: это самый лучший способ жить в ладу с мужем. Дурака запугаешь, умному надоешь, так и тот и другой будут поневоле делать все, что жена захочет".

Самое интересное, что я встречала в жизни дам, которые действуют именно так))
Правда, Анна Степановна своего мужа таки "уходила" и осталась вдовой...так что над ЛЮБИМЫМ мужем таких экспериментов лучше не ставить))

"Надевает девятого мая сосед
На парадный пиджак ордена и медали.
(Я-то знаю - солдатам их зря не давали!)
Я шутливо ему козыряю: - Привет! -
Он шагает, медалями гордо звеня,
А за ним - батальоном идёт ребятня.
В нашем тихом дворе вдруг запахло войной.
Как волнует романтика боя ребят!
Лишь один в стороне - невесёлый, смурной.
- Что с тобою, Сергей? Может, зубы болят? -
Он бормочет в ответ: - Ничего не болит! -
И, потупясь, уходит домой. Почему?
Понимаю: у парня отец - инвалид,
И не слишком в войну подфартило ему,
Нет регалий на скромном его пиджаке,
Лишь чернеет перчатка на левой руке...
Сын солдата, не прячь ты, пожалуйста, глаз,
И отца представляли к наградам не раз.
Я-то знаю, как это бывало тогда:
На Восток шли его наградные листы,
А солдат шёл на Запад, он брал города -
У солдата обязанности просты...
Зацепило - санбат, посильней - лазарет,
В часть приходит медаль, а хозяина нет,
А хозяин в бреду, а хозяин в аду,
И притом у начальников не на виду.
Отлежится солдат и, как водится, - в часть,
Но в свой полк рядовому уже не попасть.
Гимнастёрка пуста. Ну и что? Не беда!
И без всяких наград он берёт города!
И опять медсанбаты и круговорот
Корпусов и полков, батальонов и рот.
Что поделаешь? Это, Серёжа, - война...
Где-то бродят ещё до сих пор ордена,
Бродят, ищут хозяев уже двадцать лет -
Нападут они, может, на правильный след?

Ну, а ежели нет, и тогда не беда:
Разве ради наград брали мы города?"
1965 Юлия Друнина

С Праздником Победы всех! У каждого в семье, в роду кто-то воевал. Пройти войну - уже подвиг. Награжденные и не награжденные - Победители все!
Всем нам,живущим благодаря им, желаю мира!Не знать войны!
Себе - тоже: не знать войны... и не стать сволочью по отношению к прошедшим войну...

Оригинал взят у sadalskij в Вера в театр облекала его броней бессмертия!